Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии (ЛГИТМиК) располагался в старинном особняке петербургской знати. Мраморные лестницы, мраморные статуи в нишах, старинные люстры, всё произвело на меня сильнейшее впечатление. У института, как я потом узнал, есть собственный гимн, так вот, в нём говорится, что уходя на войну, студенты целовали мраморные ступени "храма искусств". Я примчался сюда на следующий день, как только приехал в Ленинград. Нашёл приёмную комиссию, и выяснил, что в текущем году, набора на режиссёрский факультет театра кукол, не будет. Мне же было неохота ждать письма института в ответ на мой запрос о правилах приёма в этом году! Я вздохнул, и попросил записать меня на прослушивание абитуриентов актёров драмы - ну, не возвращаться же, сразу, домой, в Сибирь! Мне сказали, чтобы я пришёл через неделю. Из аудитории, доносились звуки рояля, и поющие голоса. Я заглянул. Абитуриенты-актёры, молодые, красивые, породистые парни и девушки пели, популярные тогда, песни Окуджавы. Я подумал: "Ни фига себе! Красавцы! Но ничего, я вас всех запросто обойду - я талантливый! И красивый, не хуже вас". Единственным моим недостатком, была молодость - я выглядел мальчишкой , а не парнем. Моя молодость потом долго мешала мне - даже в тридцать лет, мне давали 18. Когда мне приходилось, допустим, бывать в ленинградских школах, в роли члена какого-либо жюри, меня непременно "тормозили" директора школ, и выясняли, в каком классе я учусь? Я посмотрел на своих будущих возможных однокурсников, пока абитуриентов-конкурентов, послушал их. Кто такие, в театральном искусстве, заслуженный артист, Евгений Лебедев и руководитель Ленинградского Большого драматического театра, режиссёр Георгий Товстоногов, я ещё не знал. А зачем? Успею ещё! И я отправился на Невский проспект, к Зимнему дворцу, осматривать "северную столицу".
Мастер будущего курса Евгений Лебедев, з.а.РСФСР из БДТ имени М. Горького, на второй консультации, в разговоре наедине, сказал мне, что возьмёт меня на свой курс. Это был, кстати, единственный студенческий курс в творческой биографии мастера. Сначала расскажу о первой консультации. В аудиторию приглашали по 10 человек, каждый старался показаться в чтецком материале, как можно лучше. Я, естественно, волновался, но волнение было творческим. Один из абитуриентов, вдруг, во время выступления, начал заикаться. Меня это развеселило. Вызвали меня. Перед актёрским выступлением, нужно было немного рассказать о себе. Я начал говорить. Абитуриенты захихикали, наверное, я тоже стал заикаться. Но, когда я заговорил, как актёр, зрители замолчали, поражённые неожиданной метаморфозой: моё заикание исчезло. Евгений Лебедев и другие преподаватели пристально следили за моим выступлением, хохотали, когда я "изображал" персонажей басни "Мартышка и очки". Десятку отпустили, никто из десятки не понравился театральным педагогам, меня же попросили остаться. Лебедев спросил меня:"Заикаешься?" Я решительно сказал: "Не-а". Евгений Алексеевич улыбнулся: "Придёшь ещё раз на консультацию. Докажи, что не заикаешься!"
Я пришёл на вторую консультацию, болтался в коридоре, в толпе абитуриентов. Первым из педагогов пришёл Лебедев. Он, заметил меня, и жестом позвал меня за собой в аудиторию. "Читай, всё, что хочешь!" - приказал мне мой будущий мастер. Почти час я читал, всё, что имел в своём чтецком актёрском репертуаре. В аудиторию заглядывали другие преподаватели, но Лебедев всем махал рукой, мол, погодите! Во время своего выступления я видел внимательные, добрые, заинтересованные глаза, Евгений Алексеевич, как ребёнок, хохотал вместе со мной, когда я читал что-либо "юмористическое".
Лебедев, после моего выступления, поговорил со мной. Разговор был предельно конкретным и понятным для меня. Лебедев сказал, чтобы я поменял прозу, и вместо гоголевской "Русь-тройки", взял какой-либо юмористический чеховский рассказ. Лебедев похвалил меня за актёрский талант, сказал, что моё заикание в реальной жизни, не помешает мне стать отличным "тюзовским" актёром, что, в истории театра был заикающийся артист Певцов, который, как и я, на сцене, не заикался. Заикание на сцене исчезает, потому, что артист перевоплощается в другого человека, который не заикается. Лебедев объявил, что после моего зачисления на курс, институт поместит меня в одну из ленинградских логопедических клиник, чтобы я быстрее избавился от заикания в реальной жизни. Лебедев объяснил, что моё имя "Борис" означает человека, который борется за славу. Актёр должен быть амбициозным - это нормальное состояние для артиста. Закончил разговор мастер пояснением, что он очень хочет взять меня на курс, а для этого мне нужно успокоиться, поверить в себя, и спокойно сдать все экзамены. Думаю, что, в истории ленинградского театрального института, случай с моим зачислением был единственным, уникальным.
Сейчас я отвлекусь от своих "биографических вспоминалок", чтобы высказать своё мнение о театральной педагогике и театральной режиссуре. Театральными педагогами работают все, кому "не лень", все, кому "не повезло" добиться ощутимого успеха в конкретной театральной профессии. Я когда-то делал телепередачу, на Новосибирском ТВ, о тамошнем театральном училище, и приглашал его выпускников в свои телеспектакли. Молодые актёры, после моих репетиций, которые смахивали на уроки по актёрскому мастерству, даже просили меня "простить" за низкий уровень их профессиональной подготовки. Был я и на занятиях актёрского курса, которые вела одна из заслуженных артисток драмтеатра. Как она учила своих учеников актёрской профессии? Да никак. Ученики просто копировали интонации своей учительницы, и послушно выполняли её советы по организации мизансцен. Думаю, такая "метода" обучения актёрскому мастерству господствует во всех театральных вузах, и по сей день.
Жил и "царствовал" на русском театре, всем известный Константин Сергеевич Станиславский. Он до последних дней своей кончины изучал законы человеческого бытия и взаимоотношений людей в реальной жизни, и "внедрял" свои открытия в театральную практику. Думаю, что многие ученики мастера, и актёры руководимого им театра, до конца не понимали его "систему". Думаю, что и сам К.С. Станиславский порой "сомневался" в ней, отвергал всё, что ранее открыл, и начинал всё заново. "Золотые ключи", которыми пользовался сам Константин Сергеевич, чтобы добиться в работе с актёрами художественного результата, равного провозглашённому постулату - "над истиной слезами обольюсь" - выдающийся театральный мастер, увы, унёс с собой в могилу. Кто в театральном вузе изучает его труды, и пробует извлечь из них "бриллианты" тех идей и мыслей, которые помогали бы молодым актёрам раскрыть своё сценическое дарование? Да никто. Проведите сугубо профессиональный опрос среди студентов театральных вузов. Уверяю,что в глубине души, все, на вопрос: "Ты что-либо понимаешь, чему тебя учат педагоги по театральному мастерству?" дружно ответят: "Не-а, ничего не понимаем!" Спросите театральных педагогов: "Вы что-либо понимаете, чему вы учите своих студентов?" Опять-таки, только в глубине души, они осмелятся признаться: "Не-а, ничего не понимаем".
Талантливому "от бога" артисту, в театральном училище или вузе учиться необязательно, разве что целесообразно получить новые знания по общеобразовательным дисциплинам и приобрести "корочку", для трудоустройства в театре. Желаю студентам театрального профиля внимательно прислушиваться к советам своих педагогов, однако не забывать учиться и самому. Чтобы стать истинным профессионалом, нужно "перелопатить" литературные труды Станиславского, Таирова, Мейерхольда, Товстоногова. Нужно смотреть и изучать творчество выдающихся современных театральных мастеров, ходить на их спектакли, не забывать смотреть киноклассику. Я, предположим, когда-то побывал на первых спектаклях "Современника". Меня поразила необычная "органика" театрального действия. Сходите сейчас в театр. Как и в старину, артисты не живут жизнью своих персонажей, а лишь изображают её, и, если говорить прямо, - читают перед публикой пьесу "по ролям".
Итак, любой "выдающийся" мастер в результате своей театральной практики вырабатывает лишь свой "метод" - сумму приёмов и навыков, которые лично ему помогают добиваться в искусстве высоких художественных результатов. "Системе", "методу" практически невозможно "научить", если ученики не открыты для самообразования и самообучения. Каждый, работающий в искусстве художник, должен сам открывать свою "систему", создавать свой неповторимый творческий стиль, почерк, метод. При этом, нужно стараться избегать шаблонов, повторов, клише. Найти себя в искусстве - дело довольно трудное - как для поэта, так и для актёра, режиссёра. Быть "выдающимся" в актёрском ремесле - значит, быть не только неповторимой личностью, но и генератором общественного вкуса, выразителем общечеловеческих ценностей. Только "самоучёба" способна помочь сегодняшним студентам театральных вузов стать в будущем "кумирами" своего поколения. Поиск и приобретение в реальной жизни, и на театральной сцене, и на экране, "внутренней свободы" - программа-минимум для "новичка" в искусстве. Не подражайте, кому бы то ни было, всегда оставайтесь самими собой, не позволяйте "авторитетам" непроизвольно "насиловать" себя, в угоду "чужому" вкусу или политической конъюнктуре. "Художник-проститутка" - самое мерзкое явление в искусстве. Я могу запросто перечислить не один десяток имён и фамилий, которые были в искусстве таковыми...
Я очень советую, и новичкам, и опытным мастерам (в любой сфере художественного творчества) познакомиться, прочитать, изучить книгу Петра Михайловича Ершова: "Режиссура, как практическая психология". П. М. Ершов всю свою жизнь посвятил изучению "системы" Станиславского, изучению законов человеческого общения, на сцене, и в реальной жизни. Я, совершенно случайно, когда-то, купил книгу, начал изучать, и применять её рекомендации в театральной практике. Художественные результаты моих экспериментов потрясли меня! И вдохновили! Как у кинооператора, или фотографа, с годами вырабатывается "фотозрение", так и меня, появилось ощущение, что я начал "видеть" внутреннюю борьбу людей, даже в проявлениях самых "дружеских" отношений, начал "понимать" истинные мотивы их взаимоотношений и поступков. Мне пришлось несколько раз встречаться лично с Петром Михайловичем. Он меня как-то спросил: "Что такое, - согласно учению К.С. Станиславского, - сценическое действие, сценический акт?" Я из боязни "опростоволоситься", предпочёл "отмолчаться", ничего не сказал в ответ. Пётр Михайлович, видя моё замешательство, сам ответил на свой вопрос: "Сценическое действие - это борьба, сценический акт - это борьба, любой контакт любого количества людей в реальной жизни - это борьба. Даже, когда мы видим целующихся влюблённых, или рассказчиков анекдотов в купе поезда. В первом случае, мы "наблюдаем" за "соревнованием" в демонстрации любовных чувств и эмоций, во втором - присутствуем на "турнире" за звание лучшего "знатока" и лучшего "рассказчика" анекдотов. Сценическое действие нужно тоже строить так, чтобы внутренняя борьба персонажей, до мельчайших подробностей, была обнажена, видна, и понятна зрителю. Правдоподобное "бормотание" текста не может убедить зрителя "поверить" в реальность тех событий, за которыми он наблюдает из зрительного зала. Однако "борющиеся" на сцене персонажи непременно заинтересуют зрителя, он начнёт сопереживать происходящему, будет каждую минуту сценического действия, "волноваться" за "исход" очередного сценического поединка.
Учиться было интересно. В общаге я репетировал этюды: "чистил" воображаемую картошку, "гладил" "невидимые" брюки. Результаты моих репетиций, как правило, высоко оценивались сокурсниками. Никогда не забуду выступления Сандро Товстоногова, сына выдающегося режиссёра: "Борис так правдоподобно "гладил" брюки, что я даже почувствовал запах водяного пара в аудитории"... На экзаменах в представлении "шуточного" цирка я выступал в качестве "мага". По моему лицу и телодвижениям, зрители легко догадывались, что у меня в руках, допустим, появлялись розы, или из-под накидки-невидимки, исчезала моя ассистентка, тоже невидимая для всех, кроме меня. В дальнейшем, я много раз устраивал "цирковые шоу" с участием детей, на студиях телевидения, в пионерских лагерях. Как "проклятый", работал над речью. "Бедные" мои сожители по общаге! Ни свет, ни заря, я будил их "шипением" или "свистом" - отрабатывал дыхание. Одним из "слушателей", моих утренних речевых занятий, был, ныне выдающийся московский театральный режиссёр, Кама Гинкас.
Однако, пришла повестка из военкомата. Я подумал-подумал, и решил пойти в армию. В плане артистической карьеры, мне, в лучшем случае, светила судьба актёра Тюза. У меня не было мужской атлетической фигуры, я выглядел очень молодо, и смахивал на мадьчишку. Я решил, после, службы поступить на режиссёрский факультет, как и планировал раньше. В те годы я думал и гадал, каким я буду стариком? Побыстрее бы! Сейчас я думаю об обратном. Как вернуть молодость? Старость имеет свои "жуткие" законы трансформации организма, к которым нужно привыкать, и принимать, как "дар" божий. Молодым полезно ничего не знать, и не задумываться о собственной старости. Она неминуемо придёт, и это будет неожиданным "сюрпризом" для личности. Не только одиночество - удел стариков. Подожди чуток! Ты всё сам испытаешь, и во всём лично убедишься. Не буду ничего больше, тебе, читатель, рассказывать. Стань стариком, и мы вместе "посмеёмся" над нашей старостью!
Из Ленинграда меня отправили служить в ракетные войска на полуостров Рыбачий. Попасть туда можно было только по Баренцеву морю. Нас, новобранцев, перевозили в громадном грузовом танкере, вместе с дровами, углём, и прочими запасами для северян. Мы попали в шторм! Это было нечто! Сначала было жутко интересно: все бегали по палубе, уворачиваясь от волн, которые черпал нос судна. Потом началась "эпидемия" морской болезни. Всех выворачивало на "левую" сторону... Учились дышать ассинхронно взлётам и падениям судна в морскую пропасть. Многие торчали в кают-компании, поскольку спуститься в трюм, и лечь спать в "моряцкие" гамаки было нереально. В трюме стоял "крепчайший" запах "морской" болезни, от которого пацаны пулей вылетали на палубу. Я уже "страшно" хотел спать, но не знал, как спуститься в трюм? И тут я вспомнил сцену из романа Фадеева "Молодая гвардия". Там молодёжь заталкивают а автомобиль-душегубку, и пускают газ. Один из персонажей смачивает собственной мочой носовой платок, и закрывает мокрой тканью дыхательные пути. "Самопальный" респиратор спасает "молодогвардейцу" жизнь. Я свой носовой платочек смочил под краном в туалете, заткнул им нос и рот. Дышать стало намного легче, чем, вообще, без платка. Все гамаки были заняты. Я влез в один. Спящий новобранец, не просыпаясь, обнял меня. Я понял, что парня или только что оторвали от жены, или ему очень хочется обнимать кого-либо, не важно - кого. В те годы я успел насмотреться "комиксов" "сексуальной" свободы в театральной "общаге", но ничего ещё не знал, к примеру, о "бисексуальности" Александра Васильевича Суворова.
Наша батарея ракетчиков располагалась в километре от полка пехоты. Казарма на сорок человек. Рядом - площадка с ракетами, подобными космическим, работающими на таком же топливе. Компоненты топлива были страшно ядовитыми, солдатики работали, в скафандрах, как космонавты. Меня, как "грамотного", поставили командиром расчёта. Мы заправляли прибывающие ракеты топливом, те уезжали на "огневую" позицию. Ракеты были радиоуправляемые, их полётом управляли офицеры, которых в составе батареи было достаточно много. Командовал батареей, недавний выпускник военного училища, эстонец по национальности, молодой, симпатичный лейтенант. Я завидовал ему: человек из профессиональной семьи военных, умница, нашёл своё место в жизни, нашёл своё призвание! Всякий раз, когда я видел его, я любовался им: блондинистый, стройный, подтянутый. Вообще-то, моя "симпатия" к блондинам объяснялась моей влюблённостью в старшего брата, который никогда не обращал на меня внимания, и обзывал "хвостиком", когда я старался всегда и везде быть рядом с ним. Откуда мне - малышу - было знать, что я мешал старшему брату-подростку, общаться со сверстниками, "бегать" за девчонками.
Сейчас я недоумеваю, почему нас, русских, ненавидят эстонцы, украинцы, и мы стараемся не "привечать" их? Национализм - зло, которое мешает людям объединиться в общем процессе выживания людей на планете. Я убеждался не раз,насколько в мире сильны институты идеологии, власти, религии, национальных традиций и предрассудков. И мал, ничтожен, авторитет семьи, школы, родительского воспитания. Это является следствием общей "болезни" правительств, стран, народов, которые ставят выше "общечеловеческих" ценностей борьбу за собственное "место" под солнцем. России ещё долго шагать к кагорте высокоразвитых, "цивильных" стран. О победе демократии в нашей стране говорить ещё очень и очень рано! В моём кинопроекте есть "здравые мысли" на подобные темы, но, боюсь, что "чиновники-казнокрады" ещё долго будут "царствовать" в России. Поэтому стараюсь высказаться, хотя бы, в книге воспоминаний. Большинство пользователей чем интересуются? Конечно, прежде всего, "порнухой". Попадают, случайно, на мой сайт. А "порнухи" здесь нет. Какой-то "чокнутый" режиссёр "носится" со своим детским кинопроектом. Не дают режиссёру денег на постановку этого проекта? Правильно. Он же не Никита Михалков, который, подобно, запущенному искусственному спутнику, круглосуточно "вращается" вокруг Кремля, и, естественно, не пропускает ни одной "светской" вечеринки. СМИ не публикуют моего письма Президенту и Премьеру "О положении в российском детском кинематографе", потому что, СМИ, гораздо интереснее оповещать общество, какого цвета трусики носит Ксюша Собчак? Ксюша, прости, не о тебе речь. Я очень уважал твоего отца. Меня поражает равнодушие посетителей инета к моей творческой затее. Прихожу к выводу, что общество совершенно не интересует нравственное здоровье будущего поколения. Русский человек гордится своей "ущербностью" и "неграмотностью", - такова русская национальная традиция. Зачем воспитание детей средствами искусства делать какой-то значимой величиной государственного масштаба? В делах родительского воспитания, у нас все - знатоки и профессора. А что детям по телевизору смотреть нечего - ерунда! Пусть смотрят старые советские детские фильмы. Гораздо важнее, помочь, как можно быстрее, "бездомным" собачкам. Такими просьбами "замусорен" новый сайт "Напиши письмо Президенту!"
Продолжу об армии. Потому что, конечно, есть что, вспомнить добрым словом... Ни о какой "дедовщине" у нас не было и речи. Жили дружно. Слушались старших по званию. Привёз нас на место службы, высокий, усатый старшина - ну, прямо, вылитый Григорий Мелехов, из шолоховского "Тихого Дона". Помню, как он пытался устроить в дороге "дежурство". Когда я "отдежурил" свои два часа, я никак не мог разбудить "сменщика", тот посылал меня "куда подальше", - брали "своё" гражданские привычки. В будущем, караульная служба и другие обязанности бойца, конечно, дисциплинировали пацанов, превращали их в воинов-юношей. Мы посменно освобождали от дров и угля, тот танкер, с которым прибыли сюда. Теперь, когда я смотрю фильмы о каторжных "трудягах", я непременно вспоминаю о своём состоянии "усталости, чокнутости, недосыпа" в дни разгрузки танкера. Хорошо, что мы работали, как "рабы", не годы, не месяцы, а всего несколько недель. А что испытывали, в прошлом, "настоящие" рабы? Я хорошо это "представляю". Однако, подмечу, что, в жизни, частенько встречается иная форма "рабства" - психологическая: наркотическая зависимость, алкоголизм, зависимость от воли другого, порой, даже близкого человека. Такое рабство бывает, иногда, похуже, нежели "каторжный" труд. Людям, возможно, от природы, но, скорее всего, от "дурного" воспитания, нравится унижать других дюдей - таким образом, они компенсируют свои "комплексы". Таковы по натуре маньяки, убийцы, педофилы, извращенцы, и тому подобная "нечисть". Быть свободной, независимой личностью - редкое счастье! Чтобы стать таким - нужно встретить отличного учителя. Говорят, что "жизнь - лучший учитель"? Не уверен! С годами я убедился, что личность - воспитывается личностью! Чем руководствовался наш старшина - усатый украинец "Григорий Мелехов" - уговорить нас, армейский "молодняк" совершить "воинское" преступление? Для меня это осталось "необъяснимой" загадкой...
Мы кормились в столовой пехотного полка. Братья-пехотинцы ленились мыть посуду: алюминиевые миски и ложки всегда были покрыты слоем жира. "Григорий Мелехов" привёл нас, бойцов-ракетчиков, в столовую, мы отсидели, не прикасаясь к еде, двадцать минут, и, в боевом порядке, покинули помещение столовой. Спустя, пару дней, из Москвы прилетели "генералы", устроили "разборку". Как никак, отказ от пищи - воинское преступление! Мы не "настучали" на нашего старшину, мы дружно "отсылали" "генералов" откушать "чего" из грязных и жирных мисок. "Похвалы" мы не заработали, нас просто обязали тоже дежурить на кухне. Мы рещили показать "братьям-пехотинцам", как надо мыть посуду! Мы не жалели горчицы, чтобы посуда хорошо отмывалась. Жир с посуды "улетучился". Пехотинцам было "деваться" некуда, они тоже стали хорошо "драить" посуду. Ещё немного погодя, нас, ракетчиков, освободили от дежурств на кухне, потому что: нас было мало, нам нужно было срочно повышать свою боевую подготовку, мы были частью элитного "гвардейского" полка.
Зимой мы сидели на занятиях, изучали армейские уставы и устройство ракет, чистили снег на боевой площадке, ходили в караулы. Будучи на посту, кто-то ухитрялся залезать в кабины боевых машин, а кто терпеливо стоял, прислонившись к сугробу. Наши карабины были без боевых патронов, и мы, малость недоумевали: а от какого врага мы стережём свою технику и казарму, в которой, спали - счастливцы - военнослужащие, свободные в этот день от караульной службы? График караульной службы прямо бесил нас: два часа службы, два часа сна, два часа бодрствования. Такой ход "биологических" часов провоцировал нас на "круглосуточный" сон. Мы выглядели малость "чокнутыми", потому что постоянно хотелось спать. Бойцы спали в кабинах автомобилей, спали, прислонившись к сугробу. Сугробы были выше нас вдвое, это мы пробивали лопатами в них узкие проходы, чтобы добираться до дорог, которые, время от времени, проделывали вездеходы, чтобы мы могли дойти до столовой, или до офицерского городка, который находился в полутора километрах от батареи. Ярчайшим впечатлением, оставшимся от караульной службы - конечно, было, красочное полярное сияние. Было совершенно невозможно предугадать, откуда оно появится, и куда, протанцевав по хрустальному небосводу, иcчезнет?
Меня избрали секретарём комсомольской организации. Сейчас я жалею о той, иногда, "неумной" инициативе, которую я тогда проявлял. Солдатики каждый день, как "черти" пилили-пилили-пилили дрова, чтобы круглосуточно в казарме было тепло. Офицерам тоже хотелось "почивать" в тепле, поэтому солдаты каждый день пилили дрова и офицерам, в офицерском городке. Мне это казалось несправеливостью - нашли батраков! Будь нас в батарее человек триста, тогда - другое дело, а нас было всего-ничего - только сорок. Я подал два рапорта: командиру батареи, и командиру полка, который знал меня лично. "Барщина" с пилкой дров офицерам прекратилась. Скоро меня стали одолевать сомнения: а прав ли я? Среди офицеров, например, были две девушки-радистки - ну, кто им поможет колоть дрова? Был замполит-старичок, который, наверняка, страдал каким-нибудь "радикулитом". Я поговорил с "пацанами", несколько бойцов согласились пилить дрова "добровольно" тем оцицерам, кто в солдатской помощи явно нуждался. Да и сами офицеры начали помогать друг другу пилить и колоть дрова, так что, в результате моих инициатив "конфронтации" и "обид" между офицерами и солдатами, не произошло. Правда, было иногда, неприятно, слышать от офицерских детей "матерки" в адрес "грязной солдатни", но что взять от "неразумных" ещё детей?
Приближался новогодний праздник. Я "ухитрился" откопать из-под сугробов нечто зелёное и пушистое, которое мы установили в "ленинской" комнате, назвали "ёлкой", и понаклеили, для неё, бумажных украшений. С комбатом договорился: офицеры в новогоднюю ночь дадут нам радиоприёмник, чтобы солдатики могли услышать бой кремлёвских курантов, послушать песни и музыку. Однако, наша, казалось бы, безобидная затея, чуть не обернулась новогодней "трагедией"... За несколько часов, до полуночи, я, и два моих сослуживца, потопали к офицерам. Получили, завёрную в мешок, радиолу, попили чайку с комбатом-эстонцем. Отправились в казарму, довольные, что несём такое сокровище - радио - вот ребята обрадуются! Спустя минут пять, вокруг нас началась вселенская катастрофа. Поднялась такая пурга, что, мы, молниеносно потеряли, проложенную накануне, вездеходами, дорогу, и оказались по грудь, в снежных сугробах. Вцепились друг в друга, чтобы, вдруг, не потеряться. Стало страшно - неужели, так нелепо, закончится наша армейская служба? Откопают по весне из горы-ледника, наши юные трупы, и бесполезную, уже, ржавую радиолу? Горы снега рушились на наши головы, засыпая нас, в ледяную могилу. Мы пытались выбираться из неё, но наши старания были безуспешными. И вдруг - прошла вечность нашей борьбы зп жизнь! - мы увидели бледные пятна армейских фонарей, и голоса. Мы завопили от радости, что мочи! Чуть ли не все пацаны из казармы, вооружённые мощнейшими фонарями и километровой верёвкой, отправились на наши поиски. Мы вцепились в спасительную верёвку, и нас, прямо-таки, поволокли по снегу в казарму боевые "друзья-товарищи". Снегу было кругом по пояс, снегом были забиты наши валенки. За полчаса, до встречи нового года, в казарму ввалились наши офицеры - тоже с верёвками и фонарями, во главе с комбатом. Конечно, офицеры, служили в этих краях не первый год, и никакой заполярный буран уже не мог, запросто, как нас, свалить их в снежную могилу. "Начальники" принесли несколько бутылок нампанского, конфет, домашних пирожков, приволокли электросамовар. Праздник удался на славу! Внимательно вслушивались в предновогоднюю речь Никиты Сергеевича Хрущёва, верили, что нынешнее поколение советских людей будет жить при "коммунизме".
Студентам театральных вузов, педагогам, актёрам, режиссёрам, и всем, кто интересуется психологией!
