Прежде чем рассказать о своих встречах с Роланом Антоновичем Быковым, мне хочется упомянуть о Г.А. Товстоногове и Юрии Никулине. Георгий Александрович запомнился мне образцом гармонии художника и человека. В искусстве – это всегда уникальная редкость. Истинно гениальные и выдающиеся всегда были человечными людьми: мудрыми, доступными, добрыми. Именно таким остался в моей памяти Георгий Александрович Товстоногов. Фактом его творческой биографии был, например, принцип – не выгонять из театра бездарных актёров, он просто терял к ним творческий интерес, переставал с ними работать. Я несколько лет участвовал в массовках на сцене БДТ – два раза мне поручали эпизодические роли: Авеля в «Божественной комедии» и школьника в спектакле «Я, бабушка, Илико и Илларион». Я выходил из театра после спектакля, и зрители, – представляете! – узнавали меня: «Глянь-ка! Вон Авель пошёл!» Почти на каждом представлении и актёров и зрителей накрывала волна мощного эмоционального катарсиса. Даже на съёмках авторских телеспектаклей Г.А. Товстоногова всех актёров объединяло удивительное ощущение реальности происходящего в павильоне. Таковой была гениальная режиссура Георгия Александровича. Однажды в институтских дверях ЛГИТМИКа я нечаянно столкнулся с именитым режиссёром. Он очень вежливо и галантно уступил мне дорогу. Я был потрясен этим удивительным поступкам. Впрочем, и в дальнейшем, когда подобная ситуация повторялась, Георгий Александрович, улыбаясь, настойчиво просил: «Только после вас…»
Очень добрым и доступным был и Юрий Никулин. Судьба свела меня с ним в крошечной молочной столовой на Литейном проспекте. И ленинградский цирк, в котором работал знаменитый клоун, и мой институт находились рядом. Немногочисленные посетители столовой исподтишка наблюдали, как Юрий Никулин невероятно комично пытался подцепить вилкой прыгающие по тарелке вертлявые молочные сосиски. Я подождал, когда Юрий Владимирович позавтракает и выйдет из столовой. Для автографа я приготовил чистый листок из обычной записной книжки. Юрий Никулин спросил меня, какой я хочу получить автограф, написал мне на листочке свои очень доброжелательные пожелания, я его проводил до цирка, по дороге мы болтали о том о сём, при этом мы так хохотали, что прохожие в недоумении оглядывались на нас.
Ролан Антонович Быков в реальной жизни был противоречивым, сложным, непредсказуемым. Сейчас я понимаю, что в своих театральных и киношных ролях он старался перевоплотиться в того, кем он никогда не был. В реальной жизни ему, вероятно, многого не хватало, и в своём творчестве Ролан Быков старался забыть о своих комплексах. Мне он рассказывал, как его не брали в театральный институт и писали резолюцию: «Нет никаких данных». Впрочем, поклонники его таланта из прессы знают о многочисленных несуразных зигзагах в его творческой судьбе .
Ещё до поступления во ВГИК я читал сборник статей советских кинорежиссёров о детском кинематографе. Статья Ролана Быкова мне показалась самой толковой и интересной. Я представлял себе улыбчивого молодого человека, сияющего от счастья, жителя «Страны детства». Познакомился я с Роланом Антоновичем в павильоне студии имени М. Горького, где он снимал своё «Чучело». В общении он старался скрывать свои чувства и настроение, в глазах была поволока близорукого человека, он, как бы стеснялся меня, и, когда я, обращаясь к нему, произносил его имя, он торопливо подсказывал: «Антонович». Я, кстати, до сих пор не имею понятия, какое у него было на самом деле отчество: Антонович или Анатольевич? Правда, я в курсе дела, что он был ещё и Роландом.
Я заметил, несмотря на закрытость характера Быкова, что ему польстило, что какой-то молодой студент ВГИКа пришёл к нему на съёмки поучиться режиссёрскому ремеслу. Он охотно шёпотом рассказывал о своём видении фильма, показал на неказистую девочку: «Это дочка Пугачёвой, Кристина, очень и очень талантливая, а вон тот мальчик – сын космонавта". Я потом наблюдал за детьми, ничего особенного в них я не заметил, – дети, как дети – обычно на студии на главные роли утверждают смазливых, а эти – заурядные на внешность, а маленькая Кристина Орбакайте выглядела, вообще, девочкой с ярлыком: «Нет никаких данных». Правда, свои роли они бормотали вполне достоверно и играли без актёрского наигрыша, что мне понравилось. Обычно ребятишки на съёмках стараются громко скопировать, как режиссёр сказал, но дети-актёры у Ролана Быкова были естественными и органичными. Но самым талантливым на съёмочной площадке, был, всё-таки, режиссёр-постановщик. В своих актёрских показах он был, несомненно, гениальным, было ужасно весело смотреть на его талантливые импровизации перед камерой. Показы Ролана Антоновича скопировать было просто невозможно! В съёмочных перерывах к нему подходили озабоченные директора и администраторы, Ролан Быков отчаянно отмахивался от них и почему-то ругался. Были времена, когда с будущим кинонебожителем мало кто считался, ему явно не хватало уверенности в себе, он жаждал власти, авторитета.
Сразу скажу, Ролан Антонович Быков, на мой взгяд, всю жизнь страдал «комплексом Наполеона». Он хотел как можно скорее, выйти из образа добрейшего, но несчастного Башмачкина, сбросить с себя гоголевскую шинель и облачиться в императорскую мантию. Человек, от природы низкорослый, Ролан Быков ходил в туфлях на высокой платформе, любил яркие клетчатые широкополые пиджаки. Но больше всего он любил, когда окружающие льстили ему, таял, когда слышал в свой адрес: «Гениальный! Гениальный!»
Когда я снял свою дебютную работу на Алма-атинской киностудии, я приехал в Москву показаться Ролану Антоновичу и попросить творческой поддержки. У него тогда было собственное творческое объединение на «Мосфильме». Я неделю не мог пробиться к Ролану Быкову на приём. Тогда в главные редакторы своего объединения Ролан Быков пригласил молодую женщину из Одессы. Одесситка как-то подошла ко мне и с явным апломбом заявила: «Ты зачем сюда приехал? Тебе здесь ничего не светит. В объединении я – хозяйка!» Именно от неё Ролан Быков ежедневно слышал хвалебные дифирамбы в свой адрес. Я рассказал об этом Ролану Антоновичу, тот устроил разборку в объединении, главный редактор получила выговор. Мои киношные работы: «Загляни в детство» (диплом) и «Лопух» (дебют) Ролану Антоновичу понравились. Он предложил себя в роли ведущего телепередачи о молодых талантах, пообещал, что скажет добрые слова обо мне и о моих киноработах.
На Центральном телевидении подобную передачу вёл Савва Кулиш. У руководителей киноредакции не было серьёзного повода менять ведущего. Я услышал мнение телечиновников: «А кто такой Ролан Быков? Ну, кто он такой!?» Я не стал докладывать Ролану Антоновичу, что с его мнением киноредакция не желает считаться. Просто сказал: «Отказали…» Быков страшно обиделся, однако подписал мне рекомендательное письмо, в котором ходатайствовал о показе обеих моих киноработ самостоятельным блоком. Ролан Антонович дал мне почитать один из сценариев, который уже был запущен в производство. Быков был недоволен молодым дебютантом, чего-то спорил с ним, а тот не слушался Быкова, норовил всё сделать по-своему. Сценарий мне не понравился, это было сочинение какого-то графомана, а не профессионального сценариста. Сценарий представлял собой невнятную мозаику из жизни несовершеннолетних: про каких-то наркоманов, про какой-то секс… Я не стал говорить Быкову своё мнение о сценарии: его подготовила редактор-одесситка. Ролан Антонович предложил мне подключиться к работе съёмочной группы в качестве сорежиссёра, с условием, что на съёмочной площадке именно я буду работать с актёрами. Я не принял предложения и отказался. Быков после моего отказе дал команду закрыть картину. Мои ученики ругали меня: «Ну, что ты, Саныч, надо было соглашаться! Съёмочная группа увидела бы, как ты профессионально работаешь с актёрами, переключилась бы на тебя, а другой режиссёр оказался бы не у дел». Принимая решение об отказе, я руководствовался личным внутренним принципом: «Не навреди ближнему». Я не хотел никого подсиживать, я не хотел садиться в чужое режиссёрское кресло.
После показа моих фильмов по ЦТ, я вновь приехал в Москву. Быков к тому времени переехал в апартаменты на «Чистых прудах». У него появился новый главный редактор Макаров, с которым мы были знакомы. Договорились о поисках сценария. Я нашёл свежий, который написала молодая сценаристка, выпускница ВГИКа. Главному редактору сценарий очень понравился, он поспешил купить его, а меня отправил в командировку на «Беларусьфильм» знакомиться со съёмочной группой. В Минске мои будущие коллеги вдруг начали сильно ругать сценарий. Я, как мог, защищал проект. Я ведь не мог согласиться с аргументами белорусов, иначе получалось, что у главного редактора студии 12 «а», который одобрил сценарий, и у меня, не было художественного вкуса.
Я приехал в Москву, огорчённый. Я тогда не знал подноготной происходящих событий: на самом деле белорусы запросили на постановку вдвое больше денег. Страна стояла на пороге известной нам всем инфляции и краха советского кино.
Понесла меня нелёгкая на приём к Ролану Антоновичу. Вижу, какие-то люди забегали, один за другим проходят в кабинет к Быкову. Позвали меня… Кабинет Ролана Антоновича по своим размерам оказался прямо-таки зрительным залом. На сцене красовался главный и единственный герой – Ролан Быков, в партере сидели сотрудники быковского киноцентра. Вместо доверительного разговора с Мастером, я попал на спектакль выдающегося актёра, который, как мне показалось, долго-долго унижал меня перед незнакомыми мне людьми. Я обвинялся в провале кинопроекта! На сцене я видел не доброго Мэтра детского кино, а героя гоголевской шинели, который упивался свалившейся на него властью. Сотрудников киноцентра колотила нервная дрожь. В мою сторону никто не взглянул.
В последний год нашего общения с Роланом Антоновичем, я как-то обронил фразу, что, мол, не умею «прогибать спину». Быков хмыкнул снисходительно: «Ничего, у меня научишься!»
Ролан Антонович завершил свой обличительный монолог, довольный своим актёрским талантом, улыбнулся мне и сказал: «Эх, ты, не мог перед белорусами прогнуться. Не научился ещё? Ну ладно, на горизонте у меня грандиозный проект: снять гигантский блокбастер из сказок народов мира. Фильмов будет около семидесяти. Одну-две сказки ты снимешь! Если всё будет о’кей, я буду рад за тебя! Потом Ролан Антонович, уже добродушный, обратился к зрительному залу: «А вы чего сидите, господа? Кино-то кончилось!»

Мультик о персонажах из "Простоквашино"

Народный депутат, законодатель, известный певец и просто очень богатый человек
Иосиф Давыдович Кобзон не может дать "зелёную финансовую улицу" детскому кино.

Вернуться на главную